Ты еще монашком прикинься! А представь — так вот, после ресторана, когда девушки уже изрядно поднабрались, везут их… к примеру — в баню! Есть! Есть места! И вот там — еще и марафет! Там такое начинает творится, что ты! Доводилось мне пару-тройку раз в такой компании людей песнями радовать!

— И что… власти, ну — партийные там всякие… на это дело просто так смотрят?

— Ну как же… не смотрят, конечно! Но кто ж об этом во всеуслышание рассказывает? А среди начальства — даже среди военных, а уж тем более — всяких хозяйственников… там тоже… есть любители повеселиться. Только все это в таких местах происходит, куда постороннему хода нет. А платят там, Ваня!!! Я порой и за месяц работы столько не получал!

— Ну ладно, ладно… Разошелся! Тоже мне… Мефистофель нашелся. Ты мне лучше расскажи, как там Варя?

Калошин опять развеселился:

— Ну вот, а говорил — скромный, да юный! А чуть разговор зашел о девках — сразу про Варьку вспомнил!

— Да хватит уже! Сказал же! И мне, действительно, не безразлично, как там у нее дела.

Игорь чуть успокоился, попивая компот.

— Да так же, как и у нас! Она же думала — ухватила Бога за бороду! Ага! Прыгнула в койку тому хрену из культуры и все! Жизнь удалась! Да не тут-то было! Ее в той филармонии ждали еще пуще, чем нас… как же! Там уже все ступеньки расписаны, и все-все девицы расставлены по ранжиру! Кто, что и с кем! Там такие змеи есть — ты не поверишь! А я говорил Варьке! Ну как же! Послушает она! Вот и настучал кто-то из этих змеюк жене того хмыря! И стало Вареньке и больно, и страшно! А эти… суки… еще и потешаются! В общем, предложил я ей с нами уйти. А она, дура, еще на что-то надеется… сомневается.

— Так ты ж тоже — согласился тогда в филармонию уйти! Чего же тогда над Варей куражишься?

— Да не куражусь я! И — да, тоже дурака свалял! Понадеялся! А ведь знаю эту клоаку творческую…

— Так где она сейчас? Чем занимается?

— А-а-а-а… также — ездит по всяким выездным. Шпыняют ее, суют куда ни попадя…

— Да, кстати, — Калошин оживился, — ты слышал, как филармония твои песни записала? Нет? Ха-ха! Лучше и не слушай, в таком разе! Это что-то совсем страшное!

— Что же там страшного-то?

— Да там такие певцы — слушать противно! Уши заворачиваются, и скрежет зубовный!

— Да скажи ты толком!

— А что говорить… Есть у них там… всякие заслуженные певцы. Начальству, как водится — жопу вылизывают. А вот голос… хотя и голос вроде есть, но петь не умеют! Песни… с чувством нужно петь, с чувством! А не этот елей и патока! Там такая срань получилась, не могу передать!

— Да мне как-то… все равно! — тут Иван, конечно, лукавил. Ему было не все равно!

— Ага-ага! Ты бы услышал — так бы не говорил!

Немного помолчали. Потом Калошин спросил:

— А ты-то что в филармонии делал?

— Да я сам толком не понял. Попросили заехать, пояснить, как договоры подписывали, да еще какие-то вопросы задавали.

— А кто?

— Мужик… представился фининспектором.

— Ага! Значит и правда — не врал слушок! Так им, сукам и надо! Пусть сейчас повертятся! Сейчас их за жопу-то возьмут!

— Да ты объясни толком, что происходит?!

— Я сам точно не знаю. Просто слышал разговор, что эти песни Ваши филармония как-то криво оформила. По всем кабакам города своих шпионов разослали, да застращали всех по поводу рапортичек, и отчислений. А сами… шепчутся люди, что и Вас они дурили, и государству что-то недоплачивали. Вот их за жопу-то и взяли! Ай, как хорошо!

Сам Косов не мог определить свое отношение к этому. Денег он будет получать больше? Ну… вроде бы и хорошо! Жучков этих на чистую воду выведут? Тоже, наверное, неплохо! Но что бы так радоваться, как Калошин? Поводов — не видел.

— Ты просто не понимаешь, Ваня! Там руководство… материться хочется! Небожители, блядь! Ну, и круг приближенных к ним! А остальные — если и не рабы, то где-то близко! Вот их сейчас и причешут, бар этих! Ведь сами они ни хренашеньки в творчестве не понимают, а гонору — поверх бровей! Так! Такую новость нужно непременно отметить!

Калошин вскочил и пошел к раздаче. Там он негромко переговорил с какой-то женщиной, и через несколько минут вернулся с заварником в руках.

— Так-то тут нельзя… Но если хорошие люди просят, то — можно! Давай, по стопке примем! У них там, по слухам, опять же… и без того грешков хватает! Там и концерты левые, которые по предприятиям, да мимо кассы. И еще — по хозяйственной части. Так что солоно им придется, если раскручивать начнут, солоно!

Они приняли по стопарику, с оглядкой. Но народу в столовке, по причине неурочного времени почти и не было.

— Слушай, Иван! А у тебя… еще песни есть? — Калошин был напорист и нагл.

Иван помолчал, но потом нехотя признал:

— Есть… Правда они опять же — больше женские.

Игорь ухмыльнулся:

— Все-таки ты не оставил мысль Варьку на спинку уложить! Что она — запала тебе так в душу, что ли? Так — баба, как баба. Ничего там необычного нет. Даже и попроще будет в этом деле, чем… некоторые. Уж я-то знаю!

«Вот отчего у него периодически выходит это как-то… скабрезно! Вроде и мужик неплохой, а прорывается иногда… эдакое!».

— Это не специально… даже не для Вари, — Иван разозлился сам на себя — «чего мямлю!», — да и злость меня берет! Вроде бы все… ну — к этому шло, а потом она — раз — хвостом вильнула и нет ее!

— Ага! Она, Варька, такая! Ее сразу нужно брать, пока не сорвалась!

Приняли по второй.

— Игорь! А я вот не могу понять — музыканты у тебя стоящие, сам — поешь! Варя, вот тоже — очень неплохая певица! Почему бы Вам не сделать такой коллектив… ну как, к примеру, у Утесова, в Москве?

— Ишь ты куда махнул! У Утесова! — Калошин помолчал, — да была мысль такая! Но сначала все в организационные вопросы упиралось, все-таки нужно быть под кем-то! А потом — характер у Варьки — это что-то! Как взбрыкнет, так только — бежать!

— Ну так… когда Вы… вместе были… что же ты тогда ее в шоры не взял?

— Ага! Ее возьмешь… как же! Хотя… наверное, предложу ей… к нам. А у тебя